Oct. 14th, 2025 04:34 pm
Шахматная Операция
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
outputlogicПервая ночь в больнице была тяжёлой. Обстановка не враждебной, но чужой. Вокруг незнакомцы, постоянно нарушающие моё личное пространство. Поток информации и сенсорная перегрузка. Чувство как маленькая шестерёнка в большом, хорошо отлаженном механизме — неспособной что-либо изменить или повлиять на ход событий.
Но больше всего тревожила неизвестность и мысли о том, что будет дальше. Как в шахматах, я пытался просчитать несколько вариантов развития событий со всеми возможными комбинациями между ними. Стоит ли сыграть ферзевый гамбит, защиту Каро-Канн или Нимцо-индийскую? Мой цвет определённо чёрный, а мой невидимый белый противник диктует ход игры и всегда на шаг вперёд. В какую партию он играет?
А может я что-то важное профукал и мне через несколько часов вообще влепят Детский мат в три хода.
И за каждым просчитанным вариантом приходит осознание: мой противник — гораздо более сильный игрок, который видит эту партию намного дальше, расставляет ловушки на каждом ходу и не соглашается на ничью.
Каждые 30 минут в течение ночи в моей палате что-то происходило. Новая капельница слева или справа. Очередной ЭКГ, УЗИ, или анализ крови. Непрерывный поток разных людей. Около пяти утра пришла медсестра и снова взяла кровь. Вскоре после этого появилась другая медсестра и сообщила, что уровень тропонина стремительно растёт, несмотря на все таблетки, уколы, и капельницы.
Наконец, около восьми утра пришёл врач-кардиолог с вердиктом. Диагноз не вызывал сомнений: это определённо был инфаркт.
И меня срочно повезли на операцию.
В тот день я был третьим в очереди на операцию. Но видимо из за критичности состояния я влез без очереди, а двум другим пациентам пришлось немного подождать.
В операционной стоял гигантский экран, примерно 4 на 6 метров, слева от кровати. Как будто кто то взял огромный электронный хайвейный билборд и перетащил его в операционную. Хирург стоял справа, пристально рассматривая какую-то точку на экране.
Два медбрата начали со мной разговаривать. Один сказал, что перенёс такую же операцию год назад и чувствует себя вполне себе нормально. Другой прочитал моё имя и начал расспрашивать, откуда я. Не вдаваясь в подробности своей жизни, я ответил, что из Беларуси. Он сказал что он из Польши.
Затем хирург кратко объяснил мои варианты. Он введёт провод в артерию на правой руке и протянет его аж до сердца, чтобы посмотреть состояние сердечных сосудов изнутри. Никаким другим способом это определить нельзя. Анализы крови, ЭКГ или УЗИ дают лишь косвенную и неполную информацию. Единственный надёжный способ это ввести провод и посмотреть.
Первый вариант: всё в порядке, и дальнейшая операция не потребуется.
Второй: есть тромбы и закупорки, которые можно устранить с помощью стентирования.
Третий: тромбов и закупорок слишком много, и стенты не помогут. Тогда потребуется операция на открытом сердце с шунтированием сосудов. Такая операция проводится в другой больнице, в Санта-Кларе. В Сан Хозе её не делают.
Мой вариант оказался вторым, но очень близким к третьему. Хирург вычистил две крупные закупорки и поставил стенты.
Я разговаривал с медбратами и хирургом, наверное, минут десять. А потом - ничего не помню. Очнулся через часа три в послеоперационной палате, без каких-либо следов наркоза.
Очнулся и подумал: уже хорошо - моя шахматная операция продолжается. Точно не Детский мат.
Продолжение следует.
Но больше всего тревожила неизвестность и мысли о том, что будет дальше. Как в шахматах, я пытался просчитать несколько вариантов развития событий со всеми возможными комбинациями между ними. Стоит ли сыграть ферзевый гамбит, защиту Каро-Канн или Нимцо-индийскую? Мой цвет определённо чёрный, а мой невидимый белый противник диктует ход игры и всегда на шаг вперёд. В какую партию он играет?
А может я что-то важное профукал и мне через несколько часов вообще влепят Детский мат в три хода.
И за каждым просчитанным вариантом приходит осознание: мой противник — гораздо более сильный игрок, который видит эту партию намного дальше, расставляет ловушки на каждом ходу и не соглашается на ничью.
Каждые 30 минут в течение ночи в моей палате что-то происходило. Новая капельница слева или справа. Очередной ЭКГ, УЗИ, или анализ крови. Непрерывный поток разных людей. Около пяти утра пришла медсестра и снова взяла кровь. Вскоре после этого появилась другая медсестра и сообщила, что уровень тропонина стремительно растёт, несмотря на все таблетки, уколы, и капельницы.
Наконец, около восьми утра пришёл врач-кардиолог с вердиктом. Диагноз не вызывал сомнений: это определённо был инфаркт.
И меня срочно повезли на операцию.
В тот день я был третьим в очереди на операцию. Но видимо из за критичности состояния я влез без очереди, а двум другим пациентам пришлось немного подождать.
В операционной стоял гигантский экран, примерно 4 на 6 метров, слева от кровати. Как будто кто то взял огромный электронный хайвейный билборд и перетащил его в операционную. Хирург стоял справа, пристально рассматривая какую-то точку на экране.
Два медбрата начали со мной разговаривать. Один сказал, что перенёс такую же операцию год назад и чувствует себя вполне себе нормально. Другой прочитал моё имя и начал расспрашивать, откуда я. Не вдаваясь в подробности своей жизни, я ответил, что из Беларуси. Он сказал что он из Польши.
Затем хирург кратко объяснил мои варианты. Он введёт провод в артерию на правой руке и протянет его аж до сердца, чтобы посмотреть состояние сердечных сосудов изнутри. Никаким другим способом это определить нельзя. Анализы крови, ЭКГ или УЗИ дают лишь косвенную и неполную информацию. Единственный надёжный способ это ввести провод и посмотреть.
Первый вариант: всё в порядке, и дальнейшая операция не потребуется.
Второй: есть тромбы и закупорки, которые можно устранить с помощью стентирования.
Третий: тромбов и закупорок слишком много, и стенты не помогут. Тогда потребуется операция на открытом сердце с шунтированием сосудов. Такая операция проводится в другой больнице, в Санта-Кларе. В Сан Хозе её не делают.
Мой вариант оказался вторым, но очень близким к третьему. Хирург вычистил две крупные закупорки и поставил стенты.
Я разговаривал с медбратами и хирургом, наверное, минут десять. А потом - ничего не помню. Очнулся через часа три в послеоперационной палате, без каких-либо следов наркоза.
Очнулся и подумал: уже хорошо - моя шахматная операция продолжается. Точно не Детский мат.
Продолжение следует.
Tags:
no subject
Меня вообще отвезли в Лос Гатос, в Гудсам, и там оперировали. Но я на это смотрел так: нехило устроился; если и не проснусь - так не страдал. Но я так понимаю, всё зависит от премедикации: кому что вкололи успокоительного.